Ромашки для королевы - Страница 11

– Знаешь, – сокрушенно вздохнул гном.

– Тебя, шалуна, все знают на пограничье, – улыбнулся маг. – Не в лицо, так по описанию. Помню, лет двадцать назад отменный был скандал, когда ты с тремя такими же оболтусами перец уворовал.

– Взаймы взял, – затосковал гном. – Мы же представились, попросили, все честь честью.

– Да ясно, что взаймы, – согласился маг. – Мне. А того мужичка, возницу, убедить было потруднее. Четыре гнома при секирах, ночью, на узкой тропочке просят маленькую плошку перца – то еще зрелище. – Маг мечтательно улыбнулся вновь. – У него пес и то заикался! Шаманы лечат от заикания?

– Ага.

– Ага, – порадовался Нисий. – А вот маги – с трудом, на будущее учти. Ох и намаялся я с ним, аж взмок! Зато с вами, недорослями несолидными, стало весело. И король ваш вроде не таким зверем глядел, уж он по молодости был больно строг этот Кныттф, еще мой отец много всякого рассказывал. И охрана ворот помягче сделалась, поразговорчивее. Увы, всё пыль, всё ушло. Но я полагаю, есть добрый знак в том, что ты с нами. Многие гномы упрямы, но ты менее иных, к тому же ты справедлив.

– Спасибо.

– Тебе спасибо. Жить всем хочется, и старикам вроде меня – тоже. Да и сына ты спас. Мы потомственные маги, ему уже время в Круг ехать. Это не честь, гном, это долг. Не хочу, а отсылаю.

– Я тоже знахарем быть не желал. А дед Збыр ка-ак вразумил, до сих пор во всю шею внятно. Как он там, что с ним – душа ноет… эх, кривая кирка!

– Кирка-то при чем?

– Так согнул ее дедушка, – покаянно вздохнул Рртых. – Вот аккурат здесь, об шею. И пошла наука впрок. До Станового знахаря мне не вырасти во век, но я рад, что вернул тебя. Отдыхай. И учти, магия тебе теперь недоступна, уж извини, так вышло. Неумеха я, первый раз всерьез пел. Половину жил жизненных стянул, а прочие не сошлись. Магия – она тонкая, а у меня пальчики – сам погляди, под секиру выкованы.

– Это правда. Удачи тебе, Рртых.

– И тебе здоровым жить да в покое, а за малышом я пригляжу в пути.

Рослый, серый в яблоках, конь с очаровавшей гнома кличкой Сумрак принял неумелого седока покровительственно. Жеребцу исполнилось уже пятнадцать, и он смотрел на жизнь куда спокойнее, чем в юности. С добродушием, характерным для мохноногих леснийских коней, скушал темный хлеб с солью и терпеливо дождался, пока всадник заберется в седло, никак не менее чем с пятой попытки. Людям гномья посадка тоже понравилась. Рртых от помощи отказывался с рычанием и полз по конскому боку, как по трудной отвесной скале, при этом еще и ругался весьма разнообразно, то и дело поминая неких загадочных Лыхмов, которые не умеют ковать стремена.

Главным достоинством серого Сумрака была иноходь, и ее прелесть гном оценил сполна, гордо выпрямившись в седле и неодобрительно приглядываясь к резвой рыси вороного жеребца Брава. Аллюру, ничуть не пригодному для нормального передвижения гнома.

Город со всеми его флагами и лентами остался в стороне.

Рассвет опасно надвигался, требуя спешить, пока неокрепшее зрение еще терпит яркость Опрокинутых озер, наливающихся нежной синевой молодой бирюзы поверх плотного слоя огненных прожилок опалового востока, где греется горн.

Энтор прекрасно знал местность и обещал устроить привал на замечательном постоялом дворе, где и свинина вкусна, а пиво варят свое, и получается у них вполне пристойно. Гном упрямо сам сполз наземь, отвел коня в денник и вычистил. Он не любил неуважения к спутникам, а Сумрака счел стоящим приятелем, с покладистым и мирным характером. Да и сила серого иноходца гнома впечатлила. Вес в нем, пятифутовом, немалый, а еще секира, молот, топорик и прочее всякое, мелочь. Но конь нес и не жаловался.

Напоследок гном деловито рассмотрел подковы коня, поболтал немного с местным кузнецом и, изо всех сил сохраняя неспешность шага, нырнул в полутемный зал, ставни которого давно уже закрыли по просьбе Энтора. Пиво оказалось достойным внимания, свинина – бесподобной, количество острых приправ привело гнома в восторг. А свежий, прежде невиданный, мелкий и отменно злой красный перец, буквально примирил с существованием неба. Гном так и сказал – мол, согласен именовать на вершинный лад: достойно, раз под ним растет эдакая вкуснотища.

Коварный сын мага воспользовался случаем и рассказал о предстоящем пути, перемежая нудные перечисления городов, обычаев и племен сведениями о производимых там пряностях.

Путь предстоял долгий.

Сперва следовало идти вдоль южного отрога гномьего кряжа, затем по берегу широкой порожистой реки Ниги, рожденной ледниками гор, холодной и беспокойной. Двигаться надо до самого впадения ее в полноводную Стовь. Там Энтор предлагал подумать о местах на больших баржах или сплавных плотах. Путь ведет к океану, ведь Круг расположен на полуострове, связанном с берегом одной тонкой длинной ниткой дороги. А сам этот клок земли лежит близ устья Стови, западнее основных торговых поселений, в тихом и безлюдном местечке. Брав кивнул согласно. Простые люди магии не любят, тут они с гномами вполне единодушны. И потому селятся от мудрых поодаль, чтобы на их чудеса взирать из безопасного, как кажется деревенскому жителю, удаления. А лучше того – и вовсе не знать и не видеть странного.

– Согласен, – кивнул гном. – Спать надо, а не глупости городить. Карту я запомнил. Три тысячи верст, не менее, если все кривули дальней дороги перечесть, ох и работа башмакам!

– Копытам и подковам, – поправил Энтор.

– Ага, – задумался гном. – И то верно. Подковам. Уходим на закате?

Ему кивнули, хотя рыжий уже не смотрел и не слушал, нацелившись на сон.